…Что же его беспокоило? Теперь эта тревога казалась нелепой и бессмысленной. Программист пожал плечами и протянул руку к застежкам виртуального костюма… Застежек не было. У Программиста пересохло в горле. Его руки, шарящие по одежде в поисках застежек, замерли. Он не держит виртуальный костюм на работе. Это категорически запрещено правилами Центра. Эта мысль рухнула на него, как небоскреб. Он вспомнил то, что хотел.

Программист понял, что начинает задыхаться. Он провел рукой по груди и почувствовал что-то мокрое и липкое. Поднес пальцы к глазам. Кровь. Его кровь! Программиста захлестнуло волной боли. Он не смог закричать — легкие вдруг оказались наполнены расплавленным свинцом. Он оперся о стену. Ею оказалось поцарапанное стекло поста. За стеклом на пульте распластался перечеркнутый очередью из карабина морской пехотинец в пятнисто-зеленой куртке. Не монстр. Человек.

Проклятая игра! Это все происходило на самом деле! Но почему? ПОЧЕМУ?!

В памяти всплывали все новые подробности, словно исчезло какое-то жуткое наваждение, державшее их взаперти. Они бушующими потоками реки, прорвавшей плотину, захлестнули мозг.

Вся База Монстров — точная копия Центра. Нет! Это и есть Центр! Он собственноручно разрушил его.

Он услышал крадущиеся шаги в коридоре. Подкрепление. Надо сказать им. В конце туннеля, ведущего к Компьютеру, показалось несколько человек. Каски, камуфляжные костюмы (абсолютно бесполезные на фоне серо-голубых стен), побелевшие пальцы, приросшие к спусковым крючкам автоматических винтовок. Программист оторвался от стекла и развел руки, пытаясь шагнуть вперед. Надо все объяснить…

Сухой, беспощадный и знакомый треск М16 оборвал его мысли. Он почувствовал, что падает. Под барабанную дробь очередей цифры, обозначавшие здоровье, поползли вниз… 40, 30, 20, 10, 5… Когда пятерка сменилась нулем, наступила темнота.

Внутри здания было прохладнее, чем наверху, в жаркой и пыльной степи, забитой до отказа бронетранспортерами, танками и вертолетами. Первый, надземный этаж пострадал сравнительно мало. Остальные девять находились ниже, под землей. Они выглядели так, словно Центр в течение месяца штурмовала целая армия. Расстрелянная аппаратура, мертвый персонал, изрешеченные пулями охранники в черной форме, вспоротые пулями и осколками стены, хрустящее под ногами битое стекло, угрюмые военные, разыскивающие уцелевших. Последних оказалось очень мало.

— Полковник Макмагон, — представился морской пехотинец, отдавая честь. Два сержанта с винтовками за его спиной рывком приняли стойку «смирно».

Бригадный генерал Строу кивнул в ответ. В штабе уже успели разобраться, что внешние противники к происходящему отношения не имеют, но «Красную тревогу» еще не отменили.

— Кто ведет расследование? Надеюсь, не комиссия Конгресса? — ворчливо поинтересовался генерал.

— Армейская разведка и несколько следователей из АНБ.

— Я хочу поговорить с ними.

Лифт работал. Казалось, хаос разрушения, проносясь по Центру, замер и иссяк у самых раздвижных дверей, решив пощадить лифт.

Они нашли человека из Агентства Национальной Безопасности на самом нижнем, десятом уровне, рядом с остатками Главного Компьютера.

— Ларри Петерсен, — отрекомендовался он, сдирая с рук тонкие резиновые перчатки.

Костюм агента сильно отличался от элегантных галстуков и белых рубашек его коллег из телесериалов. Темно-синие затертые джинсы, серо-зеленая водолазка, камуфляжная полевая куртка морской пехоты, накинутая сверху, закатанный в пластик пропуск на левом кармане куртки.

— Вы разобрались в происходящем?

— Что вы имеете в виду? Если сами события, которые тут произошли, то — да. Уцелели немногие, и их показания — абсолютная бессмыслица. Мы восстанавливали события по записям видеокамер внутренней охраны, — Петерсен ткнул носком ботинка тело, разорванное пулями. — Вот этот — один из программистов со второго уровня. Имеет третью степень допуска, то есть ему разрешено перемещение только по первому и второму уровням Центра.

Агент провел военных по туннелю к штабелю безжизненных тел. Нагнувшись над одним из трупов, он вывернул карманы его формы, демонстрируя Строу и полковнику их содержимое, вернее отсутствие такового.

— Он собирал все оружие и патроны, которые ему попадались, — пояснил Петерсен. — На четвертом уровне охранники успели организовать оборону… Он обошел их по вентиляционной системе и перебил всех. Там он подобрал карабин, чуть позже отыскал гранатомет. Вот тогда и начался настоящий кошмар. На десятом уровне он столкнулся с морскими пехотинцами, охранявшими главные компьютеры сети Центра.

— Отборные ребята, — пояснил полковник генералу, — одни из лучших.

— Они держались гораздо дольше охраны, — согласился Петерсен.

— Даже сумели всадить в него три или четыре пули — в живот и грудь. На видеозаписи все хорошо видно.

— Четыре пули? Как он смог идти дальше?

— ЛСД, героин или что-нибудь из современной синтетической дряни. Однажды ФБР обложило наркоторговцев. Одному из них, уже успевшему здорово накачаться, прострелили легкие и перебили пулей позвоночник… Он поднялся по лестнице на четыре этажа и ранил двух фэбээровцев, перед тем как умер… Образцы крови уже отослали на анализ. Скоро мы узнаем, какую гадость принимал этот.

— Что произошло дальше?

— Он пробился сквозь охрану и вывел из строя блоки памяти и процессоры главных машин сети. Здесь его отыскали люди из группы быстрого реагирования — пятнадцать человек, которые всегда дежурят в отдельном бункере снаружи. Они вошли в Центр почти сразу после «Красной тревоги» и преследовали его буквально по пятам, но догнали только на десятом уровне. Разумеется, они постарались вовсю — мы насчитали на трупе минимум тридцать дырок.

После по «Красной тревоге» сюда прибыли танки и транспортеры с ближайшей военной базы, сели вертолеты морской пехоты. По-моему, аэропорт до сих пор забит «Геркулесами» с бронетехникой…

— Мы знаем, что происходило дальше, — перебил его полковник.

— Вас интересует, что нам удалось раскопать? — агент развел руками. — Вот здесь-то и загвоздка. Абсолютно никаких зацепок. Его досье стерильно, как полигон в Неваде после ядерных испытаний. Он не имеет абсолютно ничего общего с враждебными нам разведками. Он не имеет ничего общего с разведками наших союзников. Он вообще не может иметь ничего общего с разведками. Мое личное мнение: парень просто наглотался наркотиков и вообразил себя суперменом…

Затем Строу разыскал начальника проекта.

Доктора Росски оторвали от чего-то важного. Он был разозлен, ему было плевать на количество звезд на погонах собеседника.

— Вы спрашиваете, какой урон нанесен Центру?! — возмущенно заорал он в ответ на вопрос генерала. — Вы понимаете, черт подери, что Центра нет?! Этот псих с гранатометом умудрился уничтожить большую часть наших баз данных и угробить весь наш персонал. Когда мы начнем восстанавливать Центр (если это вообще возможно), нам придется начинать с каменного века, с наскальных рисунков и доисторических дубин, так как в самых светлых головах этой страны, в головах лучших аналитиков и программистов Центра сейчас сидит столько свинца, что из него можно отлить нашему Центру могильную плиту высотой со статую Свободы.

— Это значит, что нам придется уйти из Африки… — медленно, то ли спрашивая, то ли пытаясь осознать факт, произнес генерал.

— Я не ясно выразился? — доктор внезапно осел на стул, его плечи опустились, а пылающие гневом глаза погасли. — Это не может быть случайностью, — тихо, почти неслышно сказал он.

Уборщик (тот самый, которого запомнил Программист) вышел из медцентра спустя четыре часа после «Красной тревоги».

Во время разгрома Центра он оказался на самом верхнем уровне и не получил ни одной царапины. Его эвакуировали из Центра одним из первых. После того, как врачи поняли, что он в порядке, его передали людям из АНБ. Те тоже не нашли ничего достойного внимания. После короткого допроса и проверки досье его отпустили на все четыре стороны.